Три ошибки Позняка, в результате которых история Беларуси пошла так, как пошла

Зенон Позняк. Фото: «Наша Ніва»

Почему страны Балтии сумели рывком войти в Евросоюз и НАТО, а Беларусь влипла в союз с Россией? Почему в Украине сформировалась пусть уязвимая, но демократия, а Беларусь скатилась к диктатуре? Когда случились белорусские пункты невозврата и в каких моментах белорусская история могла пойти иначе? Наконец, решилась бы Россия напасть на Украину, если бы Беларусь была сильным государством Центральной Европы, а не подконтрольной России территорией?

Относительно некоторых из этих вопросов существует интеллектуальный консенсус, по другим мы можем только выдвигать гипотезы.

Вопрос, пошла бы история Беларуси иначе, если бы во главе Народного фронта и сторонников независимости и европейского выбора встал кто-то другой, с другими взглядами и психологическим профилем, чем Позняк, относится к таким вопросам.

Страны Балтии сумели войти в Евросоюз и НАТО, потому что у этих народов было развито национальное сознание.

Беларусь стала пророссийской диктатурой, а Украина не стала таковой из-за роли личности — в Беларуси к власти пришел Александр Лукашенко, имевший диктаторские наклонности — и диктаторские способности, и при этом низкое национальное сознание, желание стать правителем России или возрожденного СССР, а в Украине такая личность к власти не пришла. Но Лукашенко был также обусловлен низким национальным сознанием народа, он был приемлем для белорусов.

Когда все могло пойти иначе

Точкой невозврата в Беларуси стал 1994 год.

А вот в каком моменте история Беларуси могла пойти иначе и могла ли? И зависело ли это от позиции лидера Народного фронта?

Мой ответ — да, могла, и да, зависело.

Период, когда все могло пойти иначе, сейчас кажется нам совсем коротким, но то было спрессованное время, когда наше национальное вещество еще было в состоянии горячей динамической плазмы, это 1991—1993, может быть даже только 1991—1992 годы. 

Сергей Наумчик, правая рука Позняка, в своих исключительно подробных, захватывающих книгах о 1990-х, утверждает: нет, шансов не было, БНФ сделал возможное и даже невозможное. Я придерживаюсь другого мнения.

Позняк стал лидером, потому что хотел быть лидером

Но прежде чем остановиться на ошибках Позняка, я хочу, чтобы все ясно понимали: Позняк стал лидером Народного фронта потому, что хотел стать лидером. А мало кто другой хотел. Это как в мае 2020 года — все были умные, а захотели Бабарико и Тихановский. И потом, в июле — многие давали советы, а поехали по стране Тихановская с Колесниковой.

В 1988—1991-м желающих стать лидерами было также немного. Василь Быков с его мощным авторитетом (напомню его решающий поступок — как он подошел и физически отодвинул от микрофона партфункционера Ростислава Бузука) себя в политике не видел. Алесь Адамович оставался на работе в Москве.

Ни один из высокопоставленных лиц, ни один из руководителей крупных предприятий или объединений не рискнул тогда возглавить оппозиционное движение. А Позняк рискнул.

Те другие, что готовы были рискнуть, были на голову ниже Позняка в прямом и переносном значениях этого слова. Василий Яковенко не имел авторитета, масштаба личности, а Юрий Ходыко — политического мышления и харизмы.

Для сравнения: в Украине первым лидером Народного движения стал писатель Иван Драч, который от политики скоро отойдет. Его сменит несгибаемый, но прагматичный Вячеслав Черновол.

В Латвии — 33-летний журналист Дайнис Иванс, который от политики тоже отойдет вскоре, точнее, без успеха попытается продолжить ее в левых партиях.

В Литве лидером «Саюдиса» был Витаутас Ландсбергис, сыгравший исключительную роль в государственном строительстве.

В Эстонии — профессор Марью Лауристин, которая на десятилетия останется в политике на вторых ролях.

В Молдове — поэт Ион Хадыркэ, он отойдет от лидерства в начале 90-х, но также на десятилетия останется в политике на второстепенных ролях, в том числе в союзе с постсоветской номенклатурой.

Драч, Иванс и Хадыркэ были членами КПСС, Ландсбергис и Лауристин не были коммунистами, как и Позняк. Как видим, лидеры «Народных фронтов» были разными.

Это важная аксиома: выбор у обществ — всегда только из того «что дано», это касается не только кадров.

Позняк был сильнее других белорусских лидеров своего времени — но Позняк мог действовать и иначе, чем действовал. 

Недооценивали роль силовиков, переоценивали роль интеллигенции

С высоты сегодняшнего дня мы видим, что Позняк вел себя так, словно баланс сил и социальная структура, какими они были на конец 1980-х, будут оставаться неизменными. Что, как и в короткий период митинговой демократии вечно будет побеждать тот, кто красивее говорит. Нет, в другие времена побеждает тот, у кого больше ресурсов и за кем силовые структуры. 

Зенон Позняк и его круг переоценивали влияние творческой интеллигенции и недооценивали роль силовиков, чиновничества и бизнеса.

Реалистичное осознание слабости БНФ — ограниченности его людских и финансовых ресурсов, социальной базы и даже того, что многие белорусы не горели желанием возрождать национальный язык — диктовало бы компромиссный стиль поведения. 

Позняку не хватило интуиции и чтобы понять, что Лукашенко несет большую угрозу молодой демократии и национальному возрождению, чем выразитель интересов номенклатуры Вячеслав Кебич или тем более Станислав Шушкевич, который пытался сыграть центристскую партию.

Народный Фронт радикально критиковал, просто пляжил высших чиновников — хотя они потенциально были самыми заинтересованными в независимости.

Большая часть того поколения чиновников хотела одного — превратиться из коммунистов в капиталистов. Они хотели обогатиться и, как и их современники в Польше или Украине, готовы были на многое согласиться ради этого. Позняк не умел это использовать. 

БНФ агитировал за фермерство — но фермеры были силой воображаемой, идеальной, а реальными были колхозы и совхозы. (Деятельность Семена Шарецкого и Мечеслава Гирутя вскоре покажет, что там было с кем разговаривать, но для этого нужно было понять интересы этой группы и отстаивать эти интересы, а не поучать и бичевать. Даже бычки не любят, когда их бичуют, что говорить о председателях колхозов.)

То же самое касалось офицерства и руководства силовых структур.

В 1992 году правильной стратегией было не инициировать референдум о роспуске Верховного Совета, а искать кулуарных договоренностей с Кебичем и силовиками, позиционировать себя как потенциальных союзников и лоббистов, а не непримиримых противников, которые «или мы вас, или вы нас». Или инициируя референдум, параллельно искать таких союзов.

Наконец, Зенон Позняк даже не понимал, что Беларусь в силу своего географического положения, своего размера и структуры экономики не может и не сможет существовать самоизолированно.

Перед странами Центральной Европы выбор стоял и стоит ребром: или Евросоюз и НАТО, или Россия, третьего не дано, третье может быть только временным (стратегию балансирования пыталась осуществить Украина с фатальными для себя последствиями). Для Позняка Россия — имперская, но и Евросоюз это проклятое либеральное образование. (И вот сейчас этот проклятый Евросоюз спасает Украину.)

Позняк не пошел на создание коалиции даже с исключительно близким по взглядам Станиславом Шушкевичем, с которым расходился только в тактике. Фото из архива «Нашай Нівы»

Возможно, в душе Позняк и его окружение сами не верили в то, что независимость Беларуси — это всерьез и надолго. Поэтому они видели своей исторической сверхзадачей задекларировать, а там уж как будет так будет. Поэтому многое в деятельности Позняка — это попытки символически объявить, громко заявить, красиво назвать, задать максимальную планку, выступить с хлесткой статьей о российском империализме, а не приземленно решать прагматические задачи сегодняшнего дня.

В этом неверии нет ничего удивительного — тогда мало кто верил, что независимость Беларуси и Украины осуществится, а потом — что она удержится. Президент США Джордж Буш-старший за месяц до падения СССР предостерегал украинцев от отделения. А безусловный белорусский патриот Станислав Шушкевич незадолго до августа 1991 года называл независимость шуткой. (Но как только появится окно возможностей, Шушкевич без колебаний сделает все, чтобы независимость обрести.)

Шутка Рыгора Бородулина из журнала «Вожык», 1992

В том то и дело, что, вопреки мнению Василя Быкова, Позняк не сумел опередить свое время и, более того, быстро от него отстал, не понял исторической логики нового периода.

Василь Быков и Зенон Позняк (справа)

Часто можно услышать, что от 2000-х роль Позняка деструктивна, но в 1990-е его заслуга велика. Это не так. Начиная с конца 1991 года не только тактика, но и стратегия Позняка были ошибочными. Он нереалистично оценивал свои и Фронта возможности, неправильно идентифицировал главную опасность.

Позитивной роль Позняка была до августа 1991-го, максимум до конца 1991-го, то есть до окончательного оформления независимости Беларуси, когда стояла задача разрушить Советский Союз и создать на его руинах независимую Беларусь. К тому времени политики такого типа были как раз на своем месте. А вот после того как цель была достигнута, требовались не «терминаторы», которые бескомпромиссно давили, а куда более гибкие личности. И как раз трагедия в Беларуси в том, что вполне соответствующая личность для бурных конца 1980-х и начала 1990-х нашлась, а вот на совсем другую, не разрушительную, а созидательную эпоху — нет.

Действия Позняка в 1992—1994 — это хрестоматийный пример того, как нужно действовать, если хочешь все проиграть, все испортить и все потерять.

Чтобы не допустить прихода Александра Лукашенко к власти, Народному фронту нужно было идти на неравноправный, а может быть и унизительный союз с посткоммунистическими элитами и даже и со стремящимися к обогащению, оппортунистическими нуворишами — украинские и молдавские контрэлиты, наступив на горло собственной песне, на такой союз пошли. Но Позняк хотел был «выше этого», считал себя «выше этого».

Надо было самоограничиваться. Вместо этого Позняк продолжал агитировать за полный демонтаж старой системы и смену элит. Как говорилось в одной из листовок, за «экологически чистую Беларусь без партократии и номенклатуры».

Белорусы запомнили лидера Народного Фронта по теле– и радиотрансляциям из Верховного Совета

«Только клееночка у двери»

Позняк сам были бессребренником и буквально презирал деньги и все, что с ними связано.

(Помню, как одноклассница Зенона с Субботников рассказывала нам, нашенивцам, что его мама рассказывала ей, что у Зенона «даже ковра в квартире нет, только клееночка у двери». Одноклассница, кстати, рассказывала об этом с нотками осуждения, в этом ей виделась оторванность от жизни и ненужный фанатизм.) Позняк не понимал, что без финансовой базы долгосрочная политическая деятельность невозможна — его собственная партия в 2000-х быстро выродилась в группу пенсионеров. Но это уже другой, более поздний и болезненный сюжет. 

Дать обществу время вырасти

Если Беларусь была неподготовленной к изменению системы, если белорусская номенклатура была слишком монолитной и реакционной — а именно эту идею проводит в своих книгах Наумчик и из этого же, фактически, уходили в своей деятельности Зенон Позняк и его коллеги, то логично было бы действовать по-минималистски, а не по-максималистски, ставить минимальные, а не максимальные задачи и хвататься за любые коалиции и союзы.

В качестве примера в комментарии к одной из фейсбучных дискуссий историк Александр Пашкевич привел 1994 год, когда шансом могла быть ставка на Геннадия Карпенко как максимально центристскую фигуру, промышленника, человека, понятного хозяйственникам. Вместо этого Позняк со своим гигантским антирейтингом пошел сам.

По моему же мнению, те выборы никакому кандидату-реформисту выиграть было уже невозможно — в то время уже и Ландсбергис проигрывал, а Черновол делал ставку на экс-секретаря Компартии Леонида Кравчука.

Карта голосования за Позняка в 1994. Лидера Народного фронта в большей степени поддержала столица, а также северо-запад страны независимо от разделения на области и конфессионального состава районов, а также Столинщина

Народному Фронту стоило прощупывать лидеров типа агрария Александра Дубко или министра иностранных дел Петра Кравченко, и прощупывать раньше — за год-два-три до 1994 года. И не просто искать лидеров-варягов — а подбирать подходы к социальным группам, чьи интересы те выражали, транслировать их интересы. Или даже тихо способствовать сохранению власти Кебичем, дать время обществу вырасти.

Позняк тщательно изучал опыт Ленина и большевиков, но реальность в том, что история никогда не повторяется. Обусловленная прошлым, она тем не менее каждый раз приобретает в чем-то новые формы.

Позняк не понимал, что 1991 год был пиком, что «окно возможностей», которое открывается в переломные моменты истории, закрывается так же быстро, как и открылось.

Изменения нужно делать сейчас — или ты их не сделаешь никогда, их сделают другие и тогда, возможно, в других направлениях и с другими целями. Если же эти изменения не произошли, то не надо бояться компромиссов.

Юношеское фото и взрослый автограф Зенона Позняка

Позняк считал себя выше

Еще и нарциссизм сыграл роль. Позняк считал себя выше не только посткоммунистов-приспособленцев, он себя считал выше и какого-то там «грантососа» Милинкевича и тем более какой-то там кухарки Тихановской, которая, в отличие от него, Позняка, произведений Владимира Ленина никогда не изучала и к роли политика себя не готовила. В результате этого нарциссизма и потребности в похвалах Позняк на старости лет подпустил к себе персонажей, которые произвольно им манипулируют, играя на его самолюбии — чтобы его руками атаковать Тихановскую и, что даже важнее для них, втираться в доверие к калиновцам.

Зенон Позняк с недоверием отнесся и к проевропейской оппозиции 2000-х и ее лидеру Александру Милинкевичу

Да, роль личности в большинстве исторических ситуаций не определяющая. Румыния осталась Румынией, Польша — Польшей, Чехия — Чехией, Литва — Литвой, а Латвия — Латвией, какая бы ни была разница между Ландсбергисом и Ивансом, Валенсой и Гавелом.

Но бывают и случаи, иногда счастливые, иногда трагические, когда роль личности перевешивает все остальное. Так Москва схватилась за Лукашенко как за подарок судьбы, так Пилсудский, Маннергейм и Залужный с Зеленским правильным командованием спасли свои нации под ударом намного сильнейшего противника.

Пример Зенона Позняка и наших 1990-х учит нас, что если, будем надеяться, история даст белорусам новый шанс, нужно будет бороться не с силовиками, а за силовиков, не с чиновниками, а за чиновников и заботиться об интересах того бизнеса, той экономики, того госаппарата, которые у нас есть, а не тех, которые кто-то хотел бы иметь в своих идеалистических представлениях.

80-летие лидера Народного фронта — повод не славословить, а строго и честно, в очередной раз проанализировать его политические шаги — в очередной, потому что уже с учетом трагического опыта 2020—2024 годов. Позняк — фигура монументальная, не стоит унижать титанов дешевыми панегириками. Его самым большим желанием было и есть служить белорусской нации, для таких людей счастье, когда их народ учится, пусть себе и на ошибках собственных лидеров.

Шанс на победу, если ты слаб, дают не белые перчатки, а компромиссы и коалиции, причем у тебя нет особенного выбора с кем объединяться — кто есть, с теми и объединяйся.

Не допустить прихода к власти Лукашенко еще на этапе определения правил будущей игры было выполнимой для Народного фронта задачей-минимумом, хотя ради ее выполнения Позняку довелось бы пожертвовать многим — в том числе личными принципами, амбициями и перспективами. Но Позняк считал альянсы с посткоммунистической номенклатурой, с жадными до денег нуворишами и даже с русскоязычными столичными либералами позорными для себя и губительными для нации. В результате Позняк потерял больше — он потерял все. Но и нация потеряла больше.

Читайте также:

Рэпартаж зь Вялікага Княства. Акуратныя мястэчкі з памаранчавымі хатамі і дыхтоўнымі крыжамі па канцох. Гладкая, нібы люстэрка, шаша. Мокрыя буслы на слупах. Гэта Івейшчына, радзіма Зянона Пазняка. Мы выправіліся сюды, маючы з сабою ягоную новую паэму «Вялікае Княства», што толькі-толькі выйшла ў Нью-Ёрку. Мы едзем на Івейшчыну, у мястэчка Суботнікі, шукаць слядоў Зянонавага Вялікага Княства.

Могла бы Беларусь стать независимой без Позняка? Эссе Сергея Наумчика к 80-летию Зенона Позняка

Микола Бугай

Хочешь поделиться важной информацией
анонимно и конфиденциально? Пиши в наш Телеграм

161

50

15

20

27

46