«Практика вызовов врачей на дом должна быть искоренена». Станислав Соловей — о будущих реформах системы здравоохранения

Врач и заместитель представительницы по социальной политике Объединенного переходного кабинета Станислав Соловей. Краков, Польша. 14 апреля 2024 года. Фото: Каролина Новицка / Белсат

Паралич из-за нехватки кадров

— Станислав, какая ваша основная задача в Объединенном переходном кабинете?

— Моя обязанность — разработка концепции реформ переходного периода. Это те шаги, которые должны быть сделаны при возвращении нашей страны в нормальность, чтобы не допустить окончательного развала системы здравоохранения и прекращения оказания медицинской помощи людям.

Другие задачи пересекаются с этой, а именно, сбор и анализ информации о ситуации в Беларуси. Там статистика фальсифицируется и на низовых уровнях, и на уровне Минздрава. Поэтому, чтобы иметь полную картину происходящего, нужно самостоятельно собирать информацию и анализировать ее.

Еще одно направление — адвокация прав медиков как внутри Беларуси, так и за рубежом.

— Вы говорите: «Не допустить развала системы здравоохранения в переходный период». А почему она должна развалиться?

— Она не должна, она развалится из-за той ситуации, которая сейчас складывается в стране. У нас многое держится на нарушениях законов, репрессиях, насилии. Когда это убирается, далее возникает простой парадокс: невозможность работать, как раньше.

Например, в больницах большинство врачей и медсестер работают 32 часа подряд, что нарушает действующее трудовое законодательство. По закону человек имеет право работать максимум 24 часа, после чего он обязан 48 часов отдыхать. Когда мы убираем эти переработки, возникает ситуация, что не закрываются ставки в больницах — просто физически не хватает для этого людей.

Еще хороший пример — фальсификации по ковиду, в которых принудительно участвовало очень много врачей. Когда придет демократическая власть, можно теоретически всех этих медиков привлекать к ответственности. Но одновременно нужно помнить, что это делалось по принуждению, потому что человек понимал — если откажется, то в лучшем случае потеряет работу.

Если снимутся все ограничения на выезд медиков из страны, вначале это может вызвать волну отъездов, так как понятно, что после перемен в Беларуси все не станет прекрасно в один момент, и те же зарплаты не сделаются сразу сравнимыми с западными. Поэтому люди будут уезжать. В результате паралич системы наступит из-за нехватки кадров.

«Простого решения нет»

— И как вы будет решать эту проблему? Где брать медиков?

— Вот в этом вся проблема, ведь в отличии от, например, экономики, где можно взять кредит, в медицине ты не пойдешь и не приобретешь себе пару тысяч врачей. Но варианты решения есть и их нужно прорабатывать: от уменьшения нагрузки на медицинскую систему до значительного увеличения зарплат (если это можно будет реализовать с точки зрения экономики). Простого решения здесь, к сожалению, нет, и придется искать компромисс, который устроит большинство.

— Будет ли это разработка реформы с нуля, или вы будете опираться на какие-то примеры?

— Будет внешняя экспертиза, опыт стран, которые проходили подобную трансформацию в прошлом, например, бывшего соцлагеря.

Я надеюсь, что в мае — максимум в июне будет опубликован примерный план наших действий. В сентябре планируем сделать сбор экспертных групп, на которых будет обсуждаться, к чему в будущем мы хотим прийти. К сожалению, простых решений не будет, так как есть много популизма, который используют власти, и нам придется принимать очень непопулярные решения.

Сохранение государственной системы здравоохранения и свобода частного бизнеса

— Что в первую очередь в белорусской системе здравоохранения нужно изменить?

— Мы понимаем, что все изменения, которые мы будем предлагать, должны идти в парадигме мифического бесплатного здравоохранения. Я сам за сохранение государственной системы оказания медицинской помощи, но при этом за полную свободу частного бизнеса. Я исхожу из концепции, что право на медицинскую помощь — это не привилегия, которую нужно заслужить, оно от рождения, потому что ты — человек. И я считаю, что все белорусы должны получать одинаково качественную медицинскую помощь.

Лично мне больше импонирует, когда государство дает определенные гарантии в оказании экстренной и плановой помощи, и при этом не «душит» частный бизнес. Также нужно дать свободу больницам — не Минздрав должен определять, какая аппаратура должна покупаться, а больница.

Почему в Польше медицина лучше?

— Вы ставите в пример Польшу, но тем временем часто приходится слышать жалобы от белорусов, живущих в Польше, что к врачу не попасть — длинные очереди, на дом не вызывать и т. п. Нам действительно нужно ориентироваться на такую модель?

— В нашей стране очень долго создавалась иллюзия доступности. В Польше, если ситуация не экстренная, например, не открытый перелом, человек будет ждать приема у специалиста 3—4 недели, но в итоге получит консультацию хорошо подготовленного медика, а не вчерашнего выпускника вуза.

Станислав Соловей. Фото: Каролина Новицка / Белсат

Далее, как долго человек будет ждать очереди на МРТ в Польше и в Беларуси? В Польше, в отличие от Беларуси, даже в небольших районных клиниках есть МРТ, КТ, другая аппаратура. Там спокойно делают такие операции, как эндопротезирование суставов.

Еще у нас уменьшают время на прием одного пациента, который сейчас составляет 5—7 минут. За смену врач может принять 60 пациентов или даже больше. Но какова вероятность, что во время 5-минутного разговора врач не пропустит какой-то симптом? Власти стремятся создать красивую картинку, но она рассыпается о пятилетние очереди на замену суставов, о то, что на всю страну один аппарат ПЭТ-КТ, что у нас практически нет иммунотерапии для онкобольных.

Поэтому да, в Беларуси человек очень быстро попадет к врачу, но пользы от этого приема будет меньше, чем в Польше.

Кроме того, в Беларуси врачи загружены работой, не требующей врачебного вмешательства, по сути — административной: выдача больничных, других бумаг. Много вопросов может быть решено на доврачебном, медсестринском уровне. Например, у молодого человека без факторов риска простуда, у него нормальные показатели — ему нужно обильное теплое питье и парацетамол при температуре, и не нужно для этого приходить к врачу.

Нужно понимать, что врач — это ограниченный ресурс, и с каждым годом его становится все меньше. На конец 2023 года было 42 600 практикующих врачей в Беларуси, а на конец 2022 — 48 тысяч. Минус 6 тысяч. Даже официальная статистика фиксирует, что врачей стало меньше.

«Скорая помощь» — не социальное такси

— Недавно в телеграм-канале «Белые халаты» была дискуссия на много комментариев, сохранять ли в новой Беларуси систему вызовов врача на дом или отменить ее. Что вы об этом думаете?

— Эта практика должна быть искоренена. Исключение может быть для людей с тяжелыми заболеваниями и физическими ограничениями.

Когда врач приходит домой к человеку на температуру, что он может сделать? Ничего. Минимально послушать и посмотреть? Это очень мало с точки зрения информативности. Нет лабораторных возможностей. А за то время, какое врач будет добираться до одного человека, он может принять 8.

То же самое со «скорой помощью», которая не социальное такси и существует только для одного — довезти человека, который может умереть, до больницы, и не позволить ему умереть. В других ситуациях человек должен сам добираться до врача. Я понимаю, что это звучит непопулярно, но у нас нет такого ресурса, и наверное, нигде в мире нет.

Можно, например, придумать такую систему, когда за поездку на такси в больницу государство будет компенсировать цены человеку. Таким образом удастся сэкономить и разгрузить «скорую помощь».

Станислав Соловей. Фото: Каролина Новицка / Белсат

«Радикально менять систему мы не имеем права»

— Есть ли что-то, что вы считаете преимуществом белорусской системы здравоохранения, то, что бы оставили после реформ?

— Многое можно оставить и работать с этим. Радикально менять систему мы не имеем права, да и смысла в этом нет.

Мне нравится идея создания межрегиональных центров, которая в последнее время продвигается. Невозможно обеспечить хорошую клинику в каждом маленьком городке, так как это дорого, поэтому делается межрайонный центр, охватывающий несколько районов.

В целом у нас неплохая система здравоохранения. Система работает, но она деградирует и деградирует быстро.

— Может ли Объединенный переходный кабинет помочь белорусам в эмиграции с доступом к медицинской помощи и каким образом?

— В каждой стране белорусы получают медицинскую помощь согласно местной законодательной базе. Безусловно, поддержка нужна тем, кто недавно переехал, находится в уязвимом положении — им нужно объяснить, куда обращаться. Также помощь нужна в случае серьезных заболеваний за рубежом. Но это скорее правозащитная и гуманитарная деятельность, а не медицинская, так как мы не можем менять систему здравоохранения в тех странах, где сейчас живем, или лечить там без лицензии.

— Возможно ли создать какую-то карту или ресурс, на котором будет список белорусских врачей в разных странах мира?

— Это хорошая и полезная идея. По сути, это формирование врачебной диаспоры. Только в Польше за 2022 год их более тысячи устроилось. Возможно, такую карту можно было бы встроить в приложение «Новая Беларусь». Но я не задумывался над таким проектом, так как у меня фокус больше на внутрибелорусские дела. Теми, кто уехал, активно занимается Фонд медицинской солидарности, как и адвокацией прав медиков за рубежом. Не нужно дублировать функции, нужно усилить их работу, а не делать то же самое.

Станислав Соловей. Фото: Каролина Новицка / Белсат

«Мы не в той ситуации, чтобы жаловаться, что мы не можем запомнить фамилию врача»

— Одна из ваших задач в ОПК — защита прав белорусских медиков за рубежом. Какие именно права нужно защищать?

— Это касается ситуаций, когда белорусский врач за рубежом не имеет документов, необходимых для подтверждения диплома, работы, потому что белорусский Минздрав их просто не выдал. Наша задача — доносить до профильных ведомств других стран, что какие-то документы не предоставляются медикам не потому, что они, скажем, что-то не изучали, а потому, что наш Минздрав их принципиально не выдает, чтобы люди не могли уехать.

Мы должны помочь белорусским медикам встроиться в системы здравоохранения в других странах, легализоваться с соблюдением всех формальностей.

— В то время как все больше белорусских медиков уезжает, на их место приезжают выходцы из восточных стран. Беларусы жалуются, что невозможно запомнить имя терапевта, опасаются, что те не поймут местных особенностей. Что вы думаете об этом?

— Представьте, что у человека сильно болит спина, так, что он не может разогнуться. Принципиально ли для него, какая фамилия у его врача? У нас проблема с нехваткой врачей. Власти делают вполне логичные шаги, пытаясь привлекать иностранных мигрантов, которые учились в наших медицинских учреждениях, имеют те же знания, что белорусы.

Мы не в той ситуации, чтобы жаловаться, что не можем запомнить фамилию. Что лучше — когда у вас есть врач — выходец из Туркменистана или Индии, или когда на кабинете висит табличка «врача нет» и вам нужно ехать в другой город? В Германию также едут работать индийцы, египтяне, и это в интересах Германии. И это то, что Минздрав делает абсолютно правильно, и это нужно будет продолжать делать и позже, и чем больше иностранных студентов останется в стране и будет работать, тем лучше.

Станислав Соловей. Фото: Каролина Новицка / Белсат

Появится ли фонд помощи белорусским медикам за рубежом?

— Процесс подтверждения диплома, возвращения в профессию за рубежом непростой и небыстрый. Возможно, стоило создать что-то вроде фонда, который бы поддерживал белорусских медиков за рубежом на этот переходный период?

— Эта идея была — или фонд поддержки, или какие-то проекты, которые будут давать временную работу, которая будет оплачивать базовые потребности — жилье, питание. Точечно возможно помочь и сейчас — через те же сборы через BYSOL, Фонд медицинской солидарности. Для создания касс взаимопомощи нужны мотивированные коллеги, которые могут вносить туда деньги и понимают, ради чего они это делают. Я пока не очень верю, что такой проект в ближайшем времени может быть реализован. У беларусов довольно сильная солидарность, но пока не настолько выстроена, чтобы мы закрывали такие объемы.

— В одном из интервью вы говорили, что хотели бы остаться практикующим врачом, а не чиновником. Почему в таком случае вы пошли в ОПК?

— Здесь только вопрос личных убеждений и позиции. Я понимаю, что это надо делать — вот и вся моя мотивация. Но при этом я получаю большее удовольствие от работы обычным врачом. Мне нравится лечить людей, оперировать. И я не хочу терять связь с практическим здравоохранением. Сейчас буду учить польский язык, делать медицинские документы, а там дальше будет видно.

Nashaniva.com

Хочешь поделиться важной информацией
анонимно и конфиденциально? Пиши в наш Телеграм

99

50

36

37

67

178