«Коронки для зубов узники делали сами». Эксперты рассказали о тюремной медицине в Беларуси
Насилие в отношении и условия, окружающие политзаключенных за решеткой, знакомы тысячам других заключенных Беларуси. Что с этим делать?
Медики и юристы организации «Врачи за правду и справедливость» подготовили документ «Видение работы пенитенциарной медицины и психологии в Беларуси».
«Так случилось, что сегодня внимание общественности к происходящему за тюремной стеной привлечено. Это дает уверенность, что будут серьезные изменения. Думаю, что те кирпичики, которые мы сегодня закладываем, будут способствовать реформированию пенитенциарной системы», — считает Василий Завадский, правозащитник и бывший глава медслужбы в Департаменте исполнения наказаний МВД.
Проблем в тюремной медицине много. Эксперты говорят о необходимости создания единой базы медицинских данных на свободе и за решеткой — чтобы бывший заключенный, попадающий к доктору на свободе, мог просто объяснить, какие болезни у него появились за решеткой, и наоборот. Также следует проработать структуру медицинской и психологической помощи за решеткой, наполнение ее квалифицированным штатом и разработку медицинских протоколов для использования в заключении.
Есть медицинские отрасли, с которыми в тюрьме совсем плохо.
Например, стоматология: бывшие узники свидетельствуют, что за решеткой сложно получить качественную стоматологическую помощь. Василий Завадский рассказывает, что в ИК-14 узники сами делали коронки для зубов, так как там они работают с цветными металлами и могут это делать.
Не разработаны условия, чтобы заключенные могли получить надлежащую помощь психолога или психиатра, проводить профилактику суицидов. Психологическая помощь нужна и после освобождения. Психолог Ольга Величко рассказывает об источниках стресса для заключенного: невозможно разговаривать спокойно и без тюремных понятий, нужно общаться с людьми, которых ты сам не выбираешь, и принять негласные тюремные законы, принять ежедневные унижения от сотрудников и заключенных. Психология группы заставляет человека подчиниться и стать частью тюремного сообщества.
Юрист и бывший политзаключенный Олег Граблевский рассказал о своем опыте пользования «психологической помощью» в минском СИЗО-1. По словам Граблевского, он понял, что беседовал с психологом, только когда услышал специальный «психологический» вопрос — «не собираешься ли ты повеситься».
Еще одно свидетельство было от Леонида Судаленко, правозащитника и бывшего политзаключенного. Леонид имеет сахарный диабет, но в течение 2,5 года заключения ни разу не имел возможности измерить уровень сахара в крови.
Отдельная история — медицина в ШИЗО, ПКТ и карцерах. По мнению одного из экспертов, такой вид заключения — сама по себе пытка, и он не должен существовать даже как «заслуженное» наказание за какие-то нарушения за решеткой.
Эксперты сошлись на том, что как минимум вопросами здоровья за решеткой должен заниматься Минздрав, а не МВД.
Завадский объясняет, что авторы документа не ставят задачу все раскритиковать, старались искать позитив. Например, для определенной категории заключенных за решеткой врачебная помощь более доступна, чем на свободе, и формальные подходы к медпомощи не отличаются от медицины на свободе.
Они признают: к сожалению, ничего не поделаешь с тюремной медициной, если система закрыта. Должен быть общественный надзор за пенитенциарной системой, омбудсмены и более упрощенный доступ в колонии. Реформирование системы медицины и психологии в заключении должно быть частью реформирования пенитенциарной системы, а то и более широких общественных реформ в Беларуси.
Адвокат Людмила Казак трижды занималась делами, которые закончились вынесением смертной казни. Сталкивалась с вопросами и врачебной, и психологической помощи таким заключенным. По ее словам, после вынесения приговора и до его исполнения приговоренные к смертной казни формально имеют те же права, что и другие заключенные. Отказов в медицинской помощи или жалоб на откровенно некачественную помощь адвокат не упоминает, но часто нужно было делать такую помощь более быстро.
Необходимую медицинскую помощь таким осужденным оказывали, хотя и по минимальным стандартам, поясняет Людмила. Но с психологической помощью было труднее. У осужденных была бессонница и много стрессовых переживаний, им назначали антидепрессанты, но те не помогали, говорили заключенные.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
